Откуда берутся наши желания

Анри-Габриэль Ибельс «Цирк», 1893

Питер Тиль несколько раз упоминал, что является преданным учеником и последователем идей Рене Жирара. Использует их для понимания человеческой природы, руководствуется при выборе объектов для инвестиций, и считает, что их понимание жизненно необходимо основателям стартапов. Давай разбираться.

Рене Жирар (René Girard) — французско-американский мыслитель и антрополог, известен прежде всего своей миметической теорией, которой объясняет природу человеческих желаний и насилия. Он работал в Стэнфорде и там же преподавал философию Тилю и другим обитателям Кремниевой долины.

Наши желания — не наши

Центральным для Жирара был вопрос: «Откуда берутся наши желания?» В основе его миметической теории (от греческого μίμησις (mimesis) — «подражание») лежит идея, что люди от рождения сами по себе ничего не хотят, а в своих желаниях подражают желаниям других.

На каждом этапе развития, у человека есть образцы для подражания (mediators) — родители, друзья, коллеги, публичные лидеры мнений и знаменитости. За которыми мы внимательно наблюдаем и перенимаем всё, что можем: от манер, привычек и образа мыслей, до объектов желаний. Нам всегда нужны подсказки, что достойно быть желаемым. Жирар говорил: «Чтобы по-настоящему желать, мы должны… заимствовать желания у окружающих нас людей… Это заимствование часто происходит так, что ни дающий, ни заимствующий его не замечают».

Объект желания сам по себе вторичен — важен именно факт того, что его желают другие. И такое миметическое (подражательное) желание приводит к тому, что несколько человек начинают хотеть одного и того же — а значит, неминуемо вступают в соперничество друг с другом за обладание этим объектом.

Вас — мимов — много, а я одна

Соперничество за обладание одним и тем же запускает целую цепочку конфликтов. Когда несколько индивидов желают один и тот же объект, это приводит к конкуренции. А конкуренция лишний раз подтверждает ценность объекта и ещё больше стимулирует желание. Вовлекая в борьбу новых участников. В результате конфликт разрастается, все начинают воевать против всех. Желание одного становится препятствием для другого. И инструменты конкурентной борьбы становятся всё более травматичными.

«Насилие всегда воспринимается как оправданный ответ, — пишет Жирар. — Никто никогда не чувствует себя ответственным за его начало». И в какой-то момент взаимная борьба достигает критической точки. Когда конфликт накаляется, угроза применения насилия становится явной и начинает угрожать коллективу или обществу, требуется какой-то выход. И исторически пар спускается одним и тем же социальным механизмом.

Козел отпущения (scapegoating)

Единодушно избранный «козёл отпущения» — будь то чужак, преступник или иная жертва — подвергается изгнанию или убийству (реальному или символическому), и тем самым мир восстанавливается.

После того, как «виновник» наказан, а мир восстановлен, толпа находит в этом подтверждение, что жертва была ненапрасной. Примечательно, что «козёл отпущения» почти всегда — самый безобидный из всех участников, а после жертвоприношения община начинает его почитать, наделяя священным статусом.

И вся вот эта форма насилия для предотвращения другого насилия по Жирару существует в человеческой культуре с начала веков. Первобытные ритуалы жертвоприношения и более позднее мифологические сюжеты так или иначе постоянно оправдывают проявления коллективного насилия. И только в Библии невинность жертвы (Иисуса) раскрыта, а насилие толпы осуждено — таким образом христианство навсегда подрывает сакральную силу коллективного убийства.

Жирар предупреждал, что в новейшее время человечество рискует столкнуться с беспрецедентными вспышками насилия — вплоть до глобальной катастрофы, если не осознает и не обуздает эти разрушительные механизмы. Без прежних ритуалов, сдерживавших агрессию страхом сакрального, конкуренция между людьми и даже целыми государствами лишь нарастает.

Но есть и хорошие новости

Сам Жирар говорит, что подражательное желание — изначально благое по сути. Именно способность перенимать желания лежит в основе обучения, творчества и любого развития: «Если бы наши желания не были миметическими… не было бы никакого сотрудничества, ни свободы, ни человечности». А понимание того, как нами зачастую движет чужой пример, помогает критически отнестись к своим стремлениям и избежать слепого следования за толпой.

Жирар считает, что человек не в состоянии избаваться от этих желаний, поскольку это чать нашей природы. Вместо этого, мы должны научиться этим управлять и запускать игру на другом уровне: необходимость в «козлах отпущения» прекратятся после того, когда подражательным/мимеичным станет желание мира.

Обогащаем арсенал

Тиль так формулирует собственную стратегию, которую выработал из идей Жирара: он всячески старается избегать разрушительной погони за тем, чего хотят конкуренты. «Если много людей делает одно и то же, очень сложно из этого сделать хороший бизнес. Если 20 человек продают в интернете корма для животных, вряд ли у тебя тут получится фантастический бизнес». Вместо того чтобы копировать чужие бизнес-модели и ввязываться в гонку, он ищет уникальные ниши, формируя «монополии».

Кроме того, Тиль указывает на тревожные проявления механизма козла отпущения. Подобно тому как в архаичных сообществах винили условную ведьму или чужака, в современном мире, когда назревает всеобщий конфликт, роль козла отпущения легко достаётся наиболее заметной фигуре. В пример приводит кампанию против Билла Гейтса в ходе антимонопольного процесса против Microsoft как типичный пример того, как общество может «ополчиться и свалить вину на одного человека».

Понимание, что рыночные тренды и ажиотаж часто миметичны, помогает инвесторам не только выявлять «пузыри» и избегать стадного поведения, но и действовать контрциклично, зарабатывая на реакциях толпы.